Неточные совпадения
Подъезжая к крыльцу,
заметил он выглянувшие из окна почти в одно время два лица: женское, в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на Руси балалайки, двухструнные легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего
парня, мигача и щеголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц, собравшихся послушать его тихоструйного треньканья.
— Ишь нахлестался! —
заметил подле него один
парень.
Среднего роста, очень стройный, Диомидов был одет в черную блузу, подпоясан широким ремнем; на ногах какие-то беззвучные, хорошо вычищенные сапоги. Клим
заметил, что раза два-три этот
парень, взглянув на него, каждый раз прикусывал губу, точно не решаясь спросить о чем-то.
— Непременно, — сказал Нехлюдов и,
заметив недовольство на лице Крыльцова, отошел к своей повозке, влез на свой провиснувший переплет и, держась за края телеги, встряхивавшей его по колчам ненакатанной дороги, стал обгонять растянувшуюся на версту партию серых халатов и полушубков кандальных и
парных в наручнях.
— Виктор отличный
парень, только уж как попало ему в голову — и понес всякую чепуху, — говорил Веревкин, делая вид, что не
замечает смущения Привалова.
На заре Федя разбудил меня. Этот веселый, бойкий
парень очень мне нравился; да и, сколько я мог
заметить, у старого Хоря он тоже был любимцем. Они оба весьма любезно друг над другом подтрунивали. Старик вышел ко мне навстречу. Оттого ли, что я провел ночь под его кровом, по другой ли какой причине, только Хорь гораздо ласковее вчерашнего обошелся со мной.
Ласкай меня,
Целуй меня, пригоженький! Пусть видят,
Что я твоя подружка. Горько, больно
Одной бродить! Глядят как на чужую
И девушки и
парни. Вот пошла бы
На царские столы смотреть, а с кем?
Подружки все с дружками, косо смотрят,
Сторонятся; отстань,
мол, не мешай!
С старушками пойти и с стариками —
Насмешками да бранью докорят.
Одной идти, так страшно. Будь дружком,
Пригоженький.
Какой-то белобрысый
парень «пал» на телегу и быстро погнался за бродягой, который уже был далеко. На ходу бродяга оглядывался и,
заметив погоню, прибавил ходу.
— Это хохлы баб распустили и
парней также, а наши тулянки не
посмеют. Дурни вы, хохлы, вот что, коли такую волю бабам даете!..
Мать
заметила, что
парни, все трое, слушали с ненасытным вниманием голодных душ и каждый раз, когда говорил Рыбин, они смотрели ему в лицо подстерегающими глазами. Речь Савелия вызывала на лицах у них странные, острые усмешки. В них не чувствовалось жалости к больному.
Парень встал, переступил с ноги на ногу, твердо упираясь ими в пол, и
заметил...
«Старается, чтобы поняли его!» — думала она. Но это ее не утешало, и она видела, что гость-рабочий тоже ежится, точно связан изнутри и не может говорить так легко и свободно, как он говорит с нею, простой женщиной. Однажды, когда Николай вышел, она
заметила какому-то
парню...
— Развезло
парня! —
заметил извозчик. — Эх ты, водка — водочка…
— Вот и пришли! — беспокойно оглядываясь, сказала мать. У шалаша из жердей и ветвей, за столом из трех нестроганых досок, положенных на козлы, врытые в землю, сидели, обедая — Рыбин, весь черный, в расстегнутой на груди рубахе, Ефим и еще двое молодых
парней. Рыбин первый
заметил их и, приложив ладонь к глазам, молча ждал.
Не по нраву ей, что ли, это пришлось или так уж всем естеством баба пагубная была — только стала она меня оберегаться. На улице ли встретит — в избу хоронится, в поле завидит — назад в деревню бежит. Стал я примечать, что и
парни меня будто на смех подымают; идешь это по деревне, а сзади тебя то и дело смех да шушуканье."Слышь,
мол, Гаранька, ночесь Парашка от тоски по тебе задавиться хотела!"Ну и я все терпел; терпел не от робости, а по той причине, что развлекаться мне пустым делом не хотелось.
— Ты, старец любезный, и живой-то не доедешь, послал бы
парня, —
заметил купец.
— А на нем пушки-то еще все, —
заметит беловолосый
парень, проходя мимо корабля и разглядывая его.
Колокольчик звякнул над наружной дверью. Молодой крестьянский
парень в меховой шапке и красном жилете вошел с улицы в кондитерскую. С самого утра ни один покупатель не заглядывал в нее… «Вот так-то мы торгуем!» —
заметила со вздохом во время завтрака фрау Леноре Санину. Она продолжала дремать; Джемма боялась принять руку от подушки и шепнула Санину: «Ступайте поторгуйте вы за меня!» Санин тотчас же на цыпочках вышел в кондитерскую.
Парню требовалось четверть фунта мятных лепешек.
— Как же! Об тебе тут и речь, —
замечает развязный
парень из писарей. — А ты, Квасов, скажу я тебе, большой дурак. Неужели ж ты думаешь, что такого генерала майор задарит и что такой генерал будет нарочно из Петербурга ехать, чтоб майора ревизовать? Глуп же ты,
парень, вот что скажу.
— Нет, не вздор! — догматически
замечает Куликов, до сих пор величаво молчавший. Это
парень с весом, лет под пятьдесят, чрезвычайно благообразного лица и с какой-то презрительно-величавой манерой. Он сознает это и этим гордится. Он отчасти цыган, ветеринар, добывает по городу деньги за лечение лошадей, а у нас в остроге торгует вином. Малый он умный и много видывал. Слова роняет, как будто рублем дарит.
Крепкий, белый
парень, кудрявый, с ястребиным носом и серыми, умными глазами на круглом лице, Фома был не похож на мужика, — если бы его хорошо одеть, он сошел бы за купеческого сына из хорошей семьи. Это был человек сумрачный, говорил мало, деловито. Грамотный, он вел счета подрядчика, составлял
сметы, умел заставить товарищей работать успешно, но сам работал неохотно.
Ещё издали
заметив нарядно одетого
парня, сапожник складывал руки на груди и начинал пронзительно свистеть, якобы отдыхая и любуясь синими далями, а когда Матвей равнялся с ним, он испуганно вскакивал на ноги, низко кланялся и нарочито тонким голосом говорил...
«Смотрите, барин, не затопите нас», —
заметил один из гребцов, молодой курносый
парень в александрийской рубахе.
— Смиренный
парень, что говорить… Надо вам за него Бога
молить, Пелагея Миневна. Этаких-то кротких да послушных по нынешним временам надо с огнем поискать!..
Лука. И я скажу — иди за него, девонька, иди! Он —
парень ничего, хороший! Ты только почаще напоминай ему, что он хороший
парень, чтобы он, значит, не забывал про это! Он тебе — поверит… Ты только поговаривай ему: «Вася,
мол, ты — хороший человек… не забывай!» Ты подумай, милая, куда тебе идти окроме-то? Сестра у тебя — зверь злой… про мужа про ее — и сказать нечего: хуже всяких слов старик… И вся эта здешняя жизнь… Куда тебе идти? А
парень — крепкий…
Лука. Затем, значит, что — жарко мне стало… на твое сиротское счастье… И — опять же — смекнул я, как бы,
мол, парень-то не ошибся… не придушил бы старичка-то…
То был малый лет шестнадцати, с широким румяным добродушным лицом и толстыми губами. Нельзя было не
заметить, однако ж, что губы его на этот раз изменяли своему назначению: они не смеялись. И вообще во всей наружности
парня проглядывало выражение какой-то озабоченности, вовсе ему не свойственной; он не отрывал глаз от старика, как словно ждал от него чего-то особенного.
Мужчины, конечно, не обратили бы на нее внимания: сидеть с понурою головою — для молодой дело обычное; но лукавые глаза баб, которые на свадьбах занимаются не столько бражничеством, сколько сплетками, верно,
заметили бы признаки особенной какой-то неловкости, смущения и даже душевной тоски, обозначавшейся на лице молодки. «Глянь-кась, касатка, молодая-то невесела как: лица нетути!» — «Должно быть, испорченная либо хворая…» — «
Парень, стало, не по ндраву…» — «Хошь бы разочек глазком взглянула; с утра все так-то: сидит платочком закрывшись — сидит не смигнет, словно на белый на свет смотреть совестится…» — «И то, может статься, совестится; жила не на миру, не в деревне с людьми жила: кто ее ведает, какая она!..» Такого рода доводы подтверждались, впрочем, наблюдениями, сделанными двумя бабами, которым довелось присутствовать при расставанье Дуни с отцом.
Во все время, как они переезжали реку, старик не переставал подтрунивать над молодым
парнем. Тот хоть бы слово. Не знаю, стало ли жаль Глебу своего сына или так, попросту, прискучило ему
метать насмешки на безответного собеседника, но под конец и он замолк.
«За делом!» — коротко отвечал
парень и, не
замечая даже плутовских взглядов, бросаемых на него какою-нибудь краснощекой, игривой бабенкой, продолжал путь.
Старый рыбак давно еще, почти с самого начала зимы, стал
замечать перемену в молодом
парне.
Гаврило. Будешь сердиться от такой-то жизни. Уж хоть ты-то ее не огорчай! Я бы, кажется, на твоем месте… Вот скажи она мне: пляши, Гаврило, — я плясать, поди в омут — я в омут. Изволь,
мол, моя родная, изволь. Скажи мне, Вася, какой это такой секрет, что одного
парня девушки могут любить, а другого ни за что на свете?
Но все-таки их
заметили. Молодой
парень первой шеренги, улыбаясь беззубым губастым ртом, гремит наручниками, тыча в бок скованного с ним соседа, тоже, как и он, с обритой наполовину головой...
— Вот то-то! — поучительно сказал Фома, довольный тем, что
парень уступил ему, и не
замечая косых, насмешливых взглядов. — А кто понимает… тот чувствует, что нужно — вечную работу делать!
— А тебе и завидно, ворона старая! —
заметил старику крошивший мясо
парень.
Крутицкий. Я вам говорю. Скромен не по летам, умен, дворянин, может сделать отличную карьеру. Вообще славный малый… малый славный. Его рекомендовали мне для некоторых занятий; ну, я того, знаете ли, попытал его, что,
мол, ты за птица!
Парень хоть куда! Далеко пойдет, далеко, вот увидите.
Домна Пантелевна. Там еще, конечно, что Бог даст, а все-таки женихом зовем. Познакомилась она с ним где-то, ну, и стал к нам ходить. Как же его назвать-то? Ну и говоришь, что,
мол, жених; а то соседи-то что заговорят! Да и отдам за него, коли место хорошее получит. Где ж женихов-то взять? Вот кабы купец богатый; да хороший-то не возьмет, а которые уж очень-то безобразны, тоже радость не велика. А за него что ж не отдать,
парень смирный, Саша его любит.
Всех знает Савоська, всякого оценил и со всяким у него свое обхождение: кривого
парня, рыжего мужика и кое-кого из крестьян он приветливым словом
заметит, чахоточного мастерового с дьяконом не пошлет в воду, в случае ежели барка омелеет, и так далее.
Парни хвастливы, но — трусы. Уже раза три они пробовали побить меня, застигая ночью на улице, но это не удалось им, и только однажды меня ударили палкой по ноге. Конечно, я не говорил Ромасю о таких стычках, но,
заметив, что я прихрамываю, он сам догадался, в чем дело.
Гаврила машинально переменил место. Когда Челкаш, меняясь с ним местами, взглянул ему в лицо и
заметил, что он шатается на дрожащих ногах, ему стало еще больше жаль
парня. Он хлопнул его по плечу.
Вот, братцы, раз этак под утро приезжают к ним три купца: также поохотиться, видно, захотели; ну, хорошо; парнюха-то и выгляди у одного из них невзначай книжку с деньгами; должно быть, они с ярманки или базара какого к ним завернули; разгорелось у него сердце; а
парень, говорю, смирный, что ни на есть смирнеющий; скажи он сдуру солдатке-то про эвти деньги, а та и пошла его подзадоривать, пуще да и пуще, возьми да возьми: никто,
мол, Петруха, не узнает…
Три молодых
парня, стоявшие у ворот, были первые, которые ее
заметили.
А те
парни, которые к Михайле ходят, всегда впереди, говорят громче всех и совершенно ничего не боятся. Раньше, когда я о народе не думал, то и людей не
замечал, а теперь смотрю на них и всё хочу разнообразие открыть, чтобы каждый предо мной отдельно стоял. И добиваюсь этого и — нет: речи разные, и у каждого своё лицо, но вера у всех одна и намерение едино, — не торопясь, но дружно и усердно строят они нечто.
Парень вертится на одну сторону, вертится на другую,
молит, чтобы святой Федул на него теплом подул, а наместо того все холодно.
Филицата. Ох, все это было, и не немножко. Разумеется, завсегда в этом мы, няньки, виноваты: мы — баловницы-то. Да ведь как и не побаловать! Вижу: в тоске томится — пусть,
мол, поболтает с
парнем для времяпровождения. А случай как не найти? Хоть сюда в сад проведу, никому и в лоб не влетит. А вот оно что вышло-то.
— Не спрашивай… Как тараканы, все по деревне расползлись, способу никакого нет. Ну и народ… Степушка-то мой увязался за твоим Метелкиным, ну, я ему немножко тово, в затылок насыпал, чтобы помнил отца-то. А он одно
мелет: «Тятенька, я рупь за каждый день получаю и могу себя уважить»… Помешался
парень на рубле, да и другие тоже. Оно точно, что любопытно рубли-то получать, на боку лежа, вот и спятили все с ума.
Тут только мельник
заметил, что подсыпку плохо держат ноги и что парубки опять подбили ему левый глаз. Харя была у этого подсыпки, сказать правду, такая паскудная, что всякому человеку, при взгляде на нее, хотелось непременно плюнуть. А поди ты: до девчат был самый проворный человек, и не раз-таки
парни делали на него облаву и бивали до полусмерти… Что бивали, это, конечно, еще не большое диво, а то чудно, что было-таки за что бить!
Боровцова. Да, приходите с девушками поиграть, а то у нас молодых-то
парней мало; молодцов зовем, так те при хозяевах-то не
смеют.
В манере барина говорить, в его странных, не смешных шутках, в назойливом повторении одного и того же — Николай чувствовал, что епархиальный архитектор считает его
парнем глуповатым, это всегда бередило самолюбие Назарова, и он
замечал, что действительно при барине становится глупее.
Парню показалось, что этот хрип и вой ударил его в грудь, встряхнул и опустошил, — он оглянулся,
заметил, что фитиль в лампадке выплыл из жестяного крестика-держальца и синий огонёк чуть виден.